Ульрика Элеонора - шведская королева, правившая в 1718-1720 годах. Приходится младшей сестрой Карлу XII. А её родители - Ульрика Элеонора Датская и Карл XI. В этой статье мы опишем краткую биографию шведской правительницы.

Потенциальный регент

Ульрика Элеонора появилась на свет в Стокгольмском замке в 1688 году. В детстве девочку не сильно баловали вниманием. Любимой дочерью родителей считалась её старшая сестра Гедвига София.

В 1690 году Ульрика Элеонора Датская была названа Карлом возможным регентом в случае его смерти при условии, что их сын не достигнет совершеннолетия. Но по причине частых родов здоровье супруги короля сильно ухудшилось. После зимы 1693 года её не стало.

Легенда о смерти королевы

На эту тему существует предание. Оно гласит, что когда супруга Карла умирала во дворце, Мария Стенбок (её любимая фрейлина) лежала в Стокгольме больная. В ночь, когда Ульрика Элеонора отошла в мир иной, графиня Стенбок приехала во дворец и была допущена в комнату усопшей. Один из офицеров заглянул в В комнате охранник увидел графиню и королеву, беседующих у окна. Потрясение солдата было настолько велико, что он начал кашлять кровью. Примерно в то же время Мария вместе со своим экипажем словно испарилась. Началось расследование, в ходе которого выяснилось, что в ту ночь графиня была тяжело больна и не покидала свой дом. Офицер умер от шока, а Стенбок скончалась немного позже. Карл лично отдал приказ никогда и нигде не рассказывать о случившемся.

Замужество и авторитет

В 1714 г. дочь короля Ульрика Элеонора была помолвлена с Фридрихом Гессен-Кассельским. Через год состоялась их свадьба. Авторитет принцессы значительно вырос, и приближённым Карла XII приходилось считаться с её мнением. Сестра девушки - Гедвига София - скончалась в 1708 году. Поэтому, по сути, Ульрика и мать Карла были единственными представителями шведской королевской семьи.

В начале 1713 года монарх уже хотел сделать дочь временным регентом страны. Но не привёл этот план в исполнение. С другой стороны, королевский совет имел желание заручиться поддержкой принцессы, поэтому уговорил её посещать все его заседания. На первом же собрании, где присутствовала Ульрика, решили созвать риксдаг (парламент).

Некоторые участники высказывались за назначение Элеоноры регентом. Но королевский совет и Арвид Горн были против. Они опасались, что со сменой образа правления возникнут новые трудности. В дальнейшем Карл XII разрешил принцессе подписывать все исходящие из совета документы, кроме тех, что отправлены лично ему.

Борьба за трон

В декабре 1718 года Ульрика Элеонора узнала о гибели брата. Она восприняла это известие хладнокровно и заставила всех называть себя королевой. Совет не противился этому. Вскоре девушка отдала приказ на арест сторонников Георга Гёрца и отменила все постановления, вышедшие из-под его пера. В конце 1718 года на созыве риксдага Ульрика изъявила желание упразднить самодержавие и вернуть страну к прежнему образу правления.

Высшее военное командование Швеции проголосовало за отмену абсолютизма, непризнание наследного права и присуждение Элеоноре звания королевы. Члены риксдага имели аналогичную позицию. Но чтобы снискать поддержку королевского совета, девушка объявила, что не имеет прав на престол.

Шведская королева Ульрика Элеонора

В начале 1719 года принцесса отказалась от наследственных прав на трон. После этого её провозгласили королевой, но с одним нюансом. Ульрика утвердила форму правления, составленную сословиями. Согласно этому документу большая часть её власти переходила в руки риксдага. В марте 1719 года состоялась коронация Элеоноры в Упсале.

Новая правительница не смогла справиться со сложностями, которые возникли у неё при вступлении в новую должность. Влияние Ульрики существенно упало после разногласий с главой Канцелярии А.Горном. Также у неё не сложились отношения с его преемниками - Круньельмом и Спарре.

При вступлении на трон шведская королева Ульрика Элеонора хотела разделить власть со своим мужем. Но в итоге была вынуждена отказаться от этой затеи из-за настойчивого сопротивления дворянства. Неумение адаптироваться к новой конституции, самовластие правительницы, а также влияние супруга на её решения постепенно подтолкнули государственных чинов к желанию сменить монарха.

Новый король

Муж Ульрики Фридрих Гессенский стал активно работать в данном направлении. Для начала он сблизился с А.Горном. Благодаря этому в 1720 году его избрали на риксдаге ландмаршалом. Вскоре королева Ульрика Элеонора подала сословиям ходатайство о совместном с супругом правлении. В этот раз её предложение встретили с неодобрением. 29 февраля 1720 года героиня данной статьи отреклась от престола в пользу мужа - Фридриха Гессен-Кассельского. Была единственная оговорка - в случае его смерти корона вновь возвращалась Ульрике. 24 марта 1720 года супруг Элеоноры стал монархом Швеции под именем Фредерик I.

Вдали от власти

Ульрика до последних дней интересовалась общественными делами. Но после 1720 года она от них отстранилась, предпочитая заниматься благотворительностью и чтением. Хотя периодически бывшая правительница подменяла мужа на троне. Например, в 1731 году во время его поездки за границу или в 1738 г., когда Фредерик серьёзно заболел. Стоит отметить, что, подменяя супруга на престоле, она проявляла только лучшие свои качества. 24 ноября 1741 года - вот дата, когда скончалась в Стокгольме Ульрика Элеонора. Шведская королева не оставила после себя потомков.

Кандидат исторических наук И. АНДРЕЕВ.

В российской истории шведскому королю Карлу XII не повезло. В массовом сознании он представлен почти карикатурно-сумасбродным, тщеславным королем-юношей, который сначала побеждал Петра, а потом был бит. "Погиб, как швед под Полтавой" - это, собственно, и о Карле, хотя, как известно, под Полтавой король не погиб, а, избежав плена, еще почти десять лет продолжал борьбу. Угодив в могучую тень Петра, Карл не то чтобы померк, а потерялся, съежился. Он, как статист в плохой пьесе, должен был изредка появляться на исторической сцене и подавать реплики, призванные выгодно высветить главного героя - Петра Великого. Не избежал искушения именно так преподнести шведского короля и писатель А. Н. Толстой. Дело не в том, что Карл появляется на страницах романа "Петр Первый" эпизодически. Существенно другое - мотивация поступков. Карл легкомыслен и капризен - этакий коронованный эгоцентрист, который рыщет по Восточной Европе в поисках славы. Он абсолютно противоположен царю Петру, пускай и вспыльчивому, и неуравновешенному, но денно и нощно думающему об Отечестве. Трактовка А. Н. Толстого вошла в кровь и плоть массового исторического сознания. Талантливое литературное произведение в своем влиянии на читателя почти всегда перевешивает тома серьезных исторических сочинений. Упрощение Карла - одновременно и упрощение самого Петра и масштабов всего того, что произошло с Россией в первой четверти XVIII столетия. Уже одного этого достаточно, чтобы попытаться осмыслить происшедшее через сопоставление этих двух личностей.

Петр I. Гравюра Е. Чемесова, сделанная с оригинала Ж.-М. Натье 1717 года.

Карл XII. Портрет неизвестного художника начала XVIII века.

Молодой Петр I. Неизвестный художник. Начало XVIII века.

Офицер лейб-гвардии Семеновского полка. Первая четверть XVIII века.

Наука и жизнь // Иллюстрации

Личные вещи Петра I: кафтан, нагрудный офицерский знак и офицерский шарф.

Бюст Петра I, созданный Бартоломео Карло Растрелли. (Раскрашенные воск и гипс; парик из волос Петра; глаза - стекло, эмаль.) 1819 год.

Вид на Архангельск с залива. Гравюра начала XVIII века.

Книга Карла Алларда "Новое голанское корабельное строение" по указу Петра была переведена на русский язык. В библиотеке Петра находилось несколько экземпляров этого издания.

Чарка, выточенная Петром I (золото, дерево, бриллианты, рубин) и подаренная им М. П. Гагарину за организацию праздника в Москве в честь победы над шведами под Полтавой. 1709 год

Токарно-копировальный станок, созданный мастером Францем Зингером, который долгие годы работал у флорентийского герцога Козимо III Медичи, а затем приехал в Петербург по приглашению русского царя. В России Зингер возглавил токарную мастерскую царя.

Медальон с рельефным изображением Гренгамского боя на Балтике 27 июля 1720 года (работа токарной мастерской).

Петр I в Полтавском сражении. Рисунок и гравюра М. Мартена (сына). Первая четверть XVIII века.

Петр и Карл никогда не встречались. Но в продолжение многих лет вели заочный спор друг с другом, а значит, примерялись, присматрива лись друг к другу. Когда царь узнал о гибели Карла, он вполне искренне огорчился: "Ах, брат Карл! Как мне тебя жаль!" Можно лишь гадать о том, какие именно чувства стояли за этими словами сожаления. Но кажется - нечто большее, чем просто монаршая солидарность... Их спор был столь долог, царь так проникся логикой нелогичных поступков своего коронованного оппонента, что, кажется, со смертью Карла Петр утрачивал как бы часть самого себя.

Люди разных культур, темпераментов, менталитета, Карл и Петр были одновременно удивительно схожи. Но эта схожесть особого свойства - в непохожести на других государей. Заметим, что обрести подобную репутацию в век, когда экстравагантное самовыражение было в моде, - задача не из легких. Но Петр и Карл затмили многих. Их секрет прост - оба вовсе не стремились к экстравагантности. Они жили без затей, выстраивая свое поведение в соответствии с представлениями о должном. Поэтому многое, что казалось другим столь важным и необходимым, для них почти не играло никакой роли. И наоборот. Их поступки воспринимались большинством современников в лучшем случае как чудачество, в худшем - как необразованность, варварство.

Английский дипломат Томас Вентворт и француз Обри де ля Мотрэ оставили описания "готского героя". Карл в них статен и высок, "но крайне неопрятен и неряшлив". Черты лица тонкие. Волосы светлые и сальные и, кажется, не каждый день встречаются с гребнем. Шляпа смята - король часто отправлял ее не на голову, а под мышку. Мундир рейтарский, только сукно лучшего качества. Сапоги высокие, со шпорами. В итоге все, кто не знал короля в лицо, принимали его за рейтарского офицера, причем не самого высокого чина.

Петр был столь же невзыскателен в одежде. Носил платье и башмаки подолгу, иногда до дыр. Привычка французских придворных ежедневно появляться в новом платье вызывала у него лишь насмешку: "Видно, молодой человек никак не может найти портного, который одел бы его вполне по вкусу?" - дразнил он маркиза Либуа, приставленного к высокому гостю самим регентом Франции. На прием к королю Петр явился в скромном сюртуке из толстого серого баракана (род материи), без галстука, манжет и кружев, в - о ужас! - ненапудренном парике. "Экстравагантность" московского гостя так потрясла Версаль, что на время вошла в моду. Придворные щеголи с месяц смущали придворных дам диковатым (с точки зрения французов) костюмом, получившим официальное название "наряд дикаря".

Разумеется, при необходимости Петр представал перед подданными во всем блеске царского величия. В первые десятилетия на троне это был так называемый Большой государев наряд, позднее - богато убранное европейское платье. Так, на церемонии венчания Екатерины I титулом императрицы царь появился в кафтане, расшитом серебром. К сему обязывала и сама церемония, и то, что над вышивкой прилежно трудилась виновница торжества. Правда, при этом государь, не любивший лишних расходов, не удосужился сменить свои стоптанные башмаки. В таком виде он и возложил на коленопреклоненную Екатерину корону, обошедшуюся казне в несколько десятков тысяч рублей.

Под стать одежде были и манеры двух государей - простые и даже грубоватые. Карл, по замечанию современников, "ест, как конь", углубившись в свои мысли. В задумчивости он может размазать пальцем масло по хлебу. Пища самая простая и, кажется, ценится главным образом с точки зрения насыщения. В день своей гибели Карл, отобедав, хвалит своего повара: "Ты кормишь так сытно, что придется назначить тебя старшим поваром!" Петр столь же невзыскателен в пище. Главное его требование - все должно подаваться с пылу-жару: в Летнем дворце, например, было устроено так, что блюда попадали на царский стол прямо с плиты.

Непритязательные в еде, государи сильно разнились в отношении к крепким напиткам. Максимум, что позволял себе Карл, - слабое темное пиво: то был зарок, который дал юный король после одного обильного возлияния. Зарок необычайно крепкий, без отступлений. Петровское необуздан ное пьянство ничего, кроме горького вздоха сожаления, у его апологетов не вызывает.

Трудно сказать, кто повинен в этом пагубном пристрастии. Большинство близких к Петру людей страдали этим пороком. Умный князь Борис Голицын, которому царь был стольким обязан в борьбе с царевной Софьей, по словам одного из современников, "пил непрестанно". Не отставал от него и знаменитый "дебошан" Франц Лефорт. А ведь он - едва ли не единственный человек, которому молодой царь старался подражать.

Но если окружение и втянуло Петра в пьянство, то сам царь, повзрослев, уже не пытался положить конец этой затянувшейся "службе кабаку". Достаточно вспомнить "заседания" знаменитого Всешутейшего и Всепьянейшего собора, после которых у государя припадочно тряслась голова. "Патриарху" шумной компании Никите Зотову приходилось даже предостерегать "герра протодьякона" Петра от чрезмерной удали на поле брани с "Ивашкой Хмельницким".

Удивительно, но даже шумное застолье царь оборачивал на пользу своего дела. Его Всешутейший собор не просто способ дикого отдохновения и снятия стресса, но форма утверждения новой повседневности - ниспровержение старого с помощью смеха, беснования и надругательства. Петровская фраза о "старинных обычаях", которые "всегда лучше новых", наиболее удачно иллюстрирует суть этого замысла - ведь царь хвалил "святорусскую старину" на шутовском кривлянье "сумасброднейшего собора".

Несколько наивно противопоставлять трезвый образ жизни Карла петровскому пристрастию "быть пьяным во все дни и не ложиться трезвым спать никогда" (главное требование устава Всешутейшего собора). Внешне это не особенно отражалось на течении дел. Но только внешне. Темным пятном на историю Петра ложатся не только факты необузданного пьяного гнева, гнева до смертоубийства, утраты человеческого облика. Формировался "хмельной" стиль жизни двора, новой аристократии, прискорбный во всех отношениях.

Ни Петр, ни Карл не отличались тонкостью чувств и изысканностью манер. Известны десятки случаев, когда царь своими поступками вызывал легкое оцепенение у окружавших. Немецкая принцесса София, умная и проницатель ная, так изложила свои впечатления после первой встречи с Петром: царь высок, красив, быстрые и верные ответы его говорят о живости ума, но "при всех достоинствах, которыми его одарила природа, желательно было бы, чтобы в нем было поменьше грубости".

Груб и Карл. Но это скорее подчеркнутая грубость солдата. Так он ведет себя в поверженной Саксонии, давая понять Августу и его подданным, кто проиграл войну и кто должен платить по счетам. Однако, когда дело касалось близких людей, оба могли быть внимательны и даже по-своему нежны. Таков Петр в письмах к Екатерине: "Катеринушка!", "Друг мой", "Друг мой сердешнинь кий!" и даже "Лапушка!". Заботлив и предупредителен и Карл в письмах к родным.

Карл избегал женщин. Он был ровно холоден со знатными дамами и с теми, кто на правах женщин "для всех" сопровождал в обозах его воинство. По признанию современников, король в обхождении со слабым полом был похож "на парня из захолустной деревни". Такая сдержанность со временем стала даже тревожить его родных. Они не раз пытались склонить Карла к браку, но тот с завидным упорством избегал брачных уз. Особенно пеклась о семейном счастье внука и преемственности династии вдовствующая королева-бабушка Хедвига-Элеонора. Именно ей Карл обещал "остепениться" к 30 годам. Когда по достижении срока королева напомнила внуку об этом, Карл в коротком письме из Бендер объявил, что он "совершенно не в состоянии припомнить своего обещания подобного рода". К тому же до окончания войны он будет "перегружен сверх меры" - вполне весомое основание для отсрочки матримониальных планов "дорогой госпожи Бабушки".

"Северный герой" ушел из жизни, не вступив в брак и не оставив наследника. Это обернулось для Швеции новыми трудностями и дало Петру возможность оказывать давление на заупрямившихся скандинавов. Дело в том, что племянник Карла, Карл Фридрих Гольштейн-Готтор пский, сын умершей сестры короля, Хедвиги-Софьи, претендовал не только на шведский престол, но и на руку дочери Петра, Анны. И если в первом случае шансы его были проблематичны, то в последнем - дело быстро шло к свадебному столу. Царь не прочь был воспользовать ся ситуацией и поторговаться. Сговорчивость несговорчивых шведов ставилась Петром в зависимость от их отношения к миру с Россией: станете упорствовать - поддержим претензии будущего зятя; пойдете на подписание мира - отнимем руку свою от герцога Карла.

Обхождение Петра с дамами отличалось нахрапистостью и даже грубостью. Привычка повелевать и бурный темперамент не способствовали обузданию его клокочущих страстей. Царь был не особенно разборчив в связях. В Лондоне девицы легкого поведения обиделись по поводу совсем не царской оплаты их услуг. Петр отреагировал немедля: какова работа, такова и плата.

Следует заметить: то, что осуждалось православной церковью и именовалось "блудом", в европеизированной светской культуре почиталось чуть ли не нормой. Петр как-то быстро запамятовал о первом и легко принял второе. Правда, на истинно французский "политес" у него никогда не хватало времени и денег. Он поступал проще, отделяя чувства от связей. Эту точку зрения пришлось принять Екатерине. Бесконечные походы царя к "метрессам" стали в их переписке предметом шуток.

Необузданность Петра не мешала ему мечтать о доме и семье. Отсюда вырастали его привязанности. Сначала к Анне Монс, дочери немецкого виноторговца, осевшего в Немецкой слободе, затем к Марте-Екатерине, которую царь впервые увидел в 1703 году у Меншикова. Начиналось все, как обычно: мимолетное увлечение, каких было множество у не терпевшего отказа государя. Но шли годы, а Екатерина не исчезала из жизни царя. Ровный нрав, веселость и душевное тепло - все это, по-видимому, привлекало к ней царя. Петр везде был как дома, что означало - у него не было дома. Теперь же он обзавелся домом и хозяйкой, давшей ему семью и ощущение семейного уюта.

Екатерина такая же недалекая, как и заточенная в монастырь первая супруга Петра, царица Евдокия Лопухина. Но Петру и не нужна была советчица. Зато, в отличие от опальной царицы, Екатерина могла запросто сидеть в мужской компании или, покидав вещи в повозку, мчаться за Петром на край света. Она не задавалась пустяшным вопросом: пристоен или непристоен подобный поступок. Такой вопрос просто не приходил ей в голову. Державный суженный позвал - значит, надо.

Даже при очень большой снисходительности Екатерину трудно назвать умным человеком. Когда после смерти Петра ее возвели на престол, то выявилась полная неспособность императрицы заниматься делами. Строго говоря, именно этими качествами она, видимо, и угодила своим сторонникам. Но ограниченность Екатерины-императрицы стала одновременно сильной стороной Екатерины-подруги, а потом и жены царя. Она была по-житейски умна, что требует вовсе не высокого ума, а лишь умения приспосабливаться, не раздражать, знать свое место. Петр ценил непритязательность Екатерины и умение, если того требовали обстоятельства, терпеть. По сердцу государю пришлась и ее физическая сила. И верно. Надо было обладать немалой силой и недюжинным здоровьем, чтобы поспевать за Петром.

Личная жизнь Петра оказалась богаче и драматичнее, чем личная жизнь Карла. В отличие от своего противника царь познал семейное счастье. Но ему же пришлось в полной мере испить чашу семейных невзгод. Он прошел через конфликт с сыном, царевичем Алексеем, трагическая развязка которого возложила на Петра клеймо сыноубийцы. Была в жизни царя и темная история с одним из братьев Анны Монс, камергером Виллимом Монсом, уличенным в 1724 году в связи с Екатериной.

Петр, мало считавшийся с человеческим достоинством, когда-то прилюдно измывался над неким кухмистером Екатерины, которого обманывала жена. Царь даже распорядился повесить над дверью его дома оленьи рога. А тут сам угодил в двусмысленное положение! Петр был вне себя. "Он был бледен, как смерть, блуждающие глаза его сверкали... Все, увидев его, были охвачены страхом". Банальная история обманутого доверия в исполнении Петра получила драматическую окраску с отзвуками, потрясшими всю страну. Монса арестовали, судили и казнили. Мстительный царь, прежде чем простить супругу, заставил ее созерцать отрубленную голову несчастного камергера.

В свое время Л. Н. Толстой намеревался написать роман о времени Петра. Но стоило ему углубиться в эпоху, как множество подобных случаев отвратили писателя от его замысла. Жестокость Петра поразила Толстого. "Осатанелый зверь" - вот те слова, которые великий писатель нашел для царя-реформатора.

В адрес Карла подобные обвинения не звучали. Шведские историки даже отмечали его решение запретить применять во время следствия пытки: король отказывался верить в достоверность полученных таким образом обвинений. Факт примечательный, свидетельствующий о различном состоянии шведского и российского общества. Однако чувство гуманизма в соединении с протестантским максимализмом носило у Карла избирательный характер. Оно не мешало ему чинить расправы над русскими пленными, взятыми в боях в Польше: их убивали и калечили.

Современники, оценивая поведение и манеры двух государей, были снисходительнее к Петру, чем к Карлу. От русского монарха иного и не ждали. Грубость и бесцеремонность Петра для них - экзотика, которая должна была непременно сопутствовать поведению повелителя "варваров -московитов". С Карлом сложнее. Карл - государь европейской державы. А пренебрежение манерами непростительно даже для короля. Между тем мотивации поведения Петра и Карла были во многом схожи. Карл отбросил, Петр не перенял то, что мешало им быть государями.

Шведский и русский монархи отличались трудолюбием. Причем это трудолюбие сильно разнилось от трудолюбия Людовика XIV, в свое время гордо заявлявшего, что "власть королей приобретается трудом". Едва ли оба наши героя стали бы оспаривать в этом французского монарха. Однако трудолюбие Людовика было очень специфическое, ограниченное тематикой, временем и королевским капризом. Людовик не допускал не только туч на Солнце, но и мозолей на ладонях. (В свое время голландцы выпустили медаль, на которой тучи заслоняли Солнце. "Король-солнце" быстро разобрался в символике и воспылал гневом к неустрашимым соседям.)

Трудолюбие Карлу XII досталось от отца, короля Карла XI, ставшего для юноши образцом поведения. Пример был закреплен усилиями просвещенных воспитателей наследника. С раннего детства день короля-викинга был заполнен трудами. Чаще всего то были ратные заботы, тяжелая и хлопотливая бивачная жизнь. Но даже по окончании военных действий король не позволял себе послаблений. Карл подымался очень рано, разбирал бумаги, а затем отправлялся с инспекцией в полки или учреждения. Собственно, сама простота в манерах и в одежде, о которой уже говорилось, идет во многом от привычки трудиться. Изысканный наряд здесь - лишь препятствие. Манера Карла не отстегивать шпор родилась не от невоспитанности, а от готовности по первому зову вскочить на коня и мчаться по делам. Король не раз это демонстрировал. Самая впечатляющая демонстрация - семнадцатичасовая скачка Карла из Бендер к реке Прут, где турки и татары окружили армию Петра. Не вина короля, что ему пришлось увидеть лишь столбы пыли над колоннами уходивших в Россию войск Петра. Карлу не повезло с "капризной девкой Фортуной". Неслучайно ее изображали в XVIII столетии с бритым затылком: зазевался, не схватил вовремя за волосы спереди - поминай как звали!

"Врачую свое тело водами, а подданных - примерами", - объявлял Петр в Олонце (Карелия, почти в 150 километрах от Петрозаводска) на марциальных источниках. Во фразе ударение делалось на слово "воды" - Петр был несказанно горд открытием собственного курорта. История справедливо перенесла ударение на вторую часть. Царь в самом деле преподал подданным пример неустанных и бескорыстных трудов на благо Отечества.

Больше того, с легкой руки московского государя сформировался образ монарха, достоинства которого определялись не молитвенным рвением и несокрушимым благочестием, а трудами. Собственно, после Петра труд был вменен в обязанность подлинного правителя. На труд завелась мода - не без участия просветителей. Причем почитался труд не просто государственный, каким он был по долгу. Государю вменялся в обязанность еще и труд частный, труд-пример, во время которого монарх нисходил до своих подданных. Так, Петр плотничал, строил корабли, работал в токарне (историки сбились со счета, исчисляя ремесла, которые освоил русский государь). Австрийская императрица Мария Терезия потчевала придворных отменным молоком, собственноручно подоив коров на императорской ферме. Людовик XV, оторвавшись от любовных утех, занимался обойным ремеслом, а его сын Людовик XVI с ловкостью полкового хирурга вскрывал механические чрева часов и возвращал их к жизни. Справедливости ради надо все же отметить отличие оригинала от копий. Для Петра труд - необходимость и жизненная потребность. У его эпигонов - скорее утеха и потеха, хотя, конечно, стань Людовик XVI часовым мастером, жизнь кончил бы в постели, а не на гильотине.

В восприятии современников трудолюбие обоих государей, естественно, имело свои оттенки. Карл представал перед ними прежде всего как король-солдат, помыслы и труды которого вращались вокруг войны. Деятельность Петра разнообразнее, и его "имидж" более полифоничен. Приставка "воитель" реже сопутствует его имени. Он тот государь, который принужден заниматься всем. Разносторонняя, кипучая деятельность Петра нашла свое отражение в переписке. Вот уже больше ста лет историки и архивисты издают письма и бумаги Петра I, а между тем до завершения еще далеко.

Замечательный историк М. М. Богословский, чтобы проиллюстрировать масштабы царской переписки, взял для примера один день из жизни Петра - 6 июля 1707 года. Простой перечень затронутых в письмах тем внушает уважение. А ведь царь-реформатор касался их по памяти, демонстрируя огромную осведомленность. Вот круг этих тем: уплата в Московскую ратушу сумм из адмиралтейского, сибирского и поместного приказов; перечеканка монеты; комплектование рекрутами драгунского полка и его вооружение; выдача хлебного провианта; сооружение оборонительной линии в дерптском обер-комендантстве; перевод Митчелова полка; предание суду изменников и преступников; новые назначения; устройство подкопов; предание суду астраханских мятежников; присылка в Преображенский полк писаря; пополнение офицерами полков Шереметева; контрибуции; поиск переводчика для Шереметева; высылка беглых с Дона; посылка обозов в Польшу к русским полкам; расследование конфликтов на Изюмской линии.

Мысль Петра охватывала в указанный день пространство от Дерпта до Москвы, от польской Украины до Дона, царь наставлял, вразумлял множество близких и не очень близких сотрудников - князей Ю. В. Долгорукого, М. П. Гагарина, Ф. Ю. Ромодановского, фельдмаршала Б. П. Шереметева, К. А. Нарышкина, А. А. Курбатова, Г. А. Племянникова и других.

Трудолюбие Петра и Карла - оборотная сторона их любознательности. В истории преобразований именно любознательность царя выступала своеобразным "первотолчком" и одновременно perpetuum mobile - вечным двигателем реформ. Удивляет неиссякаемая пытливость царя, его не утраченная до самой смерти способность удивляться.

Любознательность Карла более сдержанна. Она лишена петровской пылкости. Король склонен к холодному, систематическому анализу. Отчасти в этом сказывалась разность образования. Оно просто несопоставимо - разный тип и направленность. Отец Карла XII руководствовался европейскими понятиями, лично разрабатывая для сына план обучения и воспитания. Гувернер принца - один из самых толковых чиновников, королевский советник Эрик Линдшельд, учителя - будущий епископ, профессор теологии из Упсальского университета Эрик Бенцелиус и профессор латыни Андреас Норкопенсис. Современники говорили о склонности Карла к математическим наукам. Его дарование было кому развивать - наследник престола общался с лучшими математиками.

На этом фоне скромная фигура дьяка Зотова, главного учителя Петра, сильно проигрывает. Он, конечно, отличался благочестием и до поры до времени не был "бражником". Но этого явно недостаточно с точки зрения будущих реформ. Парадокс, впрочем, заключался в том, что ни сам Петр, ни его учителя не могли даже предположить, какие знания нужны будущему реформатору. Петр обречен на отсутствие европейского образования: во-первых, его просто не существовало; во-вторых, оно почиталось за зло. Хорошо еще, что Зотов и иже с ним не отбили у Петра любознательности. Петр всю жизнь будет заниматься самообразованием - и его итоги окажутся впечатляющими. Однако царю явно не хватало систематического образования, восполнять которое придется за счет здравого смысла и великими трудами.

Карл и Петр были людьми глубоко верующими. Религиозное воспитание Карла отличалось целенаправленностью. В детстве он даже писал рефераты на придворные проповеди. Вера Карла носила налет истовости и даже фанатизма. "В любых обстоятельствах, - замечали современники, - он остается верным своей непоколебимой вере в Бога и Его всемогущую помощь". Не в этом ли отчасти можно найти объяснение необыкновенной храбрости короля? Если, по божественному промыслу, ни один волос раньше времени не слетит с головы, то для чего беречься, кланяться пулям? Как истовый протестант, Карл ни на минуту не оставляет упражнений в благочестии. В 1708 году он четырежды перечитал Библию, возгордился (даже записывал дни, когда открывал Святое писание) и тут же осудил себя. Записи полетели в огонь под комментарий: "Я этим похваляюсь".

Упражнение в благочестии - это еще и ощущение себя проводником божественной воли. Король не просто воюет с Августом Сильным или Петром I. Он выступает карающей дланью Господа, наказывая этих названных государей за клятвопреступление и вероломство - мотив чрезвычайно важный для Карла. Необыкновенное упорство, точнее, упрямство "готского героя", не желавшего ни при каких обстоятельствах идти на мир, восходит к его убежденности в избранности. Поэтому все неудачи для короля - лишь ниспосланное Богом испытание, проверка на прочность. Вот один маленький штрих: Карл в Бендерах вычертил планы двух фрегатов (не один Петр этим занимался!) и неожиданно дал им турецкие названия: первому - "Йылдерин", второму - "Ярамас", что вместе переводится как "вот я приду!" Чертежи отправлены в Швецию со строгим приказом немедленно приступить к строительству, чтобы всем было ведомо: ничто не потеряно, он еще придет!

Религиозность Петра лишена истовости Карла. Она более низменна, более прагматична. Царь верит, потому что верит, но еще и потому, что вера всегда оборачивается к видимой пользе государства. Существует рассказ, связанный с Василием Татищевым. Будущий историк по возвращении из-за границы позволил себе язвительные выпады в адрес Святого писания. Царь вознамерился проучить вольнодумца. "Учение", помимо мер физического свойства, было подкреплено наставлением, очень характерным для самого "учителя". "Как же ты осмеливаешься ослаблять такую струну, которая составляет гармонию всего тона? - ярился Петр. - Я тебя научу, как должно почитать оное (Святое писание. - И. А. ) и не разрывать цепи, все в устройстве содержащей".

Оставаясь глубоко верующим, Петр не испытывал никакого пиетета к церкви и церковной иерархии. Оттого он без всякой рефлексии принялся переделывать церковное устроение на нужный лад. С легкой руки царя в истории русской церкви наступил синодальный период, когда высшее управление церкви было, по сути, низведено до простого ведомства по духовным и нравственным делам при императоре.

Оба любили военное дело. Царь с головой окунулся в "Марсовы и Нептуновы потехи". Но очень скоро он перешагнул границы игры и принялся за кардинальные военные преобразования. Карлу не пришлось устраивать ничего подобного. Вместо "потешных" полков он сразу получил в "собственность" одну из самых лучших европейских армий. Неудивительно, что у него, в отличие от Петра, почти не было паузы ученичества. Он сразу стал знаменитым полководцем, проявив на поле боя незаурядное тактическое и оперативное мастерство. Но война, всецело захватившая Карла, сыграла с ним злую шутку. Король очень скоро перепутал цель и средства. А если война становится целью, то итог почти всегда оказывается печальным, порой - самоуничтожением. Французы после бесконечных наполеоновских войн, выбивших здоровую часть нации, "уменьшились" в росте на два дюйма. Не знаю точно, во что обошлась рослым шведам Северная война, но определенно можно утверждать, что сам Карл сгорел в огне войны, а Швеция надорвалась, не выдержав бремени великодержавия.

В отличие от "брата Карла" Петр никогда не путал цели и средства. Война и связанные с ней преобразования остались для него средством возвышения страны. Приступая по окончании Северной войны к "мирным" реформам, царь так декларирует свои намерения: земские дела надо "в такой же порядок привесть, как и воинское дело".

Карл любил рисковать, обыкновенно не задумываясь о последствиях. Адреналин кипел в крови и давал ему ощущение полноты жизни. Какую бы страницу биографии Карла мы ни взяли, какой бы большой или малый эпизод ни подвергли пристальному рассмотрению, везде видны безумная храбрость короля-героя, неостывающее стремление проверить себя на прочность. В молодости он охотился на медведя с одной рогатиной, а на вопрос: "Не страшно ли?" - отвечал без всякой рисовки: "Ничуть, если не бояться". Позднее он, не кланяясь, ходил под пулями. Бывали случаи, когда те "жалили" его, но до определенной поры везло: или пули оказывались на излете, или ранение было несмертельным.

В любви Карла к риску - его слабость и сила. Точнее, если следовать хронологии событий, надо сказать так: сначала - сила, потом - слабость. В самом деле, эта черта характера Карла давала ему видимое преимущество над противниками, поскольку те почти всегда руководствовались "нормальной", исключающей риск логикой. Карл же появлялся там и тогда, когда и где его не ждали, поступал так, как никто и никогда не поступал. Подобное произошло под Нарвой в ноябре 1700 года. Петр покинул позиции под Нарвой за день до появления шведов (он отправился торопить резервы) не потому, что испугался, а потому, что исходил из положенного: шведы после марша должны отдохнуть, обустроить лагерь, разведать, а уж потом наступать. Но король все сделал наоборот. Отдыха полкам не дал, лагерь не устроил и с рассветом, едва развиднелось, очертя голову кинулся в атаку. Если вдуматься, все эти качества и характеризуют истинного полководца. С той оговоркой, что существует некое условие, выполнение которого отличает великого полководца от обыкновенного военачальника. Это условие: риск должен быть оправдан.

Король с этим правилом не желал считаться. Он бросал вызов судьбе. И если судьба отворачивалась от него, то, по его убеждению, пускай будет хуже... судьбе. Стоит ли удивляться его реакции на Полтаву? "У меня все хорошо. И только совсем недавно случилось по причине одного особого события несчастье, и армия понесла урон, что, я надеюсь, вскоре будет исправлено", - писал он в начале августа 1709 года своей сестре Ульрике-Элеоноре. Это "все хорошо" и небольшое "несчастье" - о разгроме и пленении всей шведской армии под Полтавой и Переволочной!

Амплуа Карла в истории - герой. Петр таким храбрецом не выглядел. Он осмотрительнее и осторожнее. Риск - не его стихия. Известны даже минуты слабости царя, когда он терял голову и силы. Но тем ближе нам Петр, способный преодолевать себя. Именно в этом находит свое проявление одно из самых главных различий между Карлом и Петром. Они оба - люди долга. Но каждый из них понимает долг по-своему. Петр ощущает себя слугою Отечеству. Этот взгляд для него - и нравственное оправдание всего им совершенного, и главный мотив, побуждающий преодолевать усталость, страх, нерешительность. Петр мыслит себя для Отечества, а не Отечество для себя: "А о Петре ведайте, что ему житие свое недорого, только б жила Россия в блаженстве и славе для благосостояния вашего". Эти слова, сказанные царем накануне Полтавской битвы, как нельзя точно отражали его внутреннюю установку. У Карла все иначе. При всей любви к Швеции он превратил страну в средство реализации своих честолюбивых замыслов.

Судьба Петра и Карла - история извечного спора о том, какой правитель лучше: идеалист, ставивший превыше всего принципы и идеалы, или прагматик, твердо стоявший на земле и предпочитающий реальные, а не призрачные цели. Карл в этом споре выступил как идеалист и проиграл, поскольку его идея наказать, вопреки всему, вероломных противников из абсолюта превратилась в абсурд.

Карл чисто по-протестантски был уверен, что человек спасается одной верой. И верил в это непоколебимо. Символично, что самое раннее сохранившееся из написанного Карлом - цитата из Евангелия от Матфея (VI, 33): "Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам". Карл не просто следовал этой заповеди, он "насаждал" ее. В восприятии своего предназначения шведский король более средневековый государь, чем царь "варваров-московитов" Петр. Он охвачен искренним религиозным благочестием. Протестантское богословие для него вполне самодостаточно в обосновании его абсолютной власти и характера взаимоотношений с подданными. Петру же было совершенно недостаточно прежнего "идеологического оснащения" самодержавия, покоившегося на теократических основах. Он обосновывает свою власть шире, прибегая к теории естественного права и "всеобщего блага".

Как это ни парадоксально, Карл в своем невероятном упрямстве и в своей талантливости немало поспособствовал реформам в России и становлению Петра как государственного деятеля. Под водительством Карла Швеция не просто не желала расстаться с великодержавием. Она напрягла все силы, мобилизовала весь потенциал, включая энергию и интеллект нации, чтобы сохранить свои позиции. В ответ это потребовало невероятных усилий Петра и России. Уступи Швеция раньше, и кто знает, насколько сильными оказались бы "накат" реформ и имперские амбиции русского царя? Конечно, не приходится сомневаться в энергии Петра, едва ли отказавшегося бы от понукания и пришпоривания страны. Но одно дело проводить реформы в стране, которая ведет "трехмерную войну", другое - которая завершает войну после Полтавы. Словом, Карл, при всех своих умениях выигрывать сражения и проигрывать войну, был достойным соперником Петра. И хотя в числе плененных на Полтавском поле короля не было, заздравный кубок за учителей, поднятый царем, несомненно имел к нему прямое отношение.

Интересно, согласился бы Карл - присутствуй он при этом - со своим фельдмаршалом Реншильдом, пробормотавшим в ответ на тост Петра: "Хорошо же вы отблагодарили своих учителей!"?

Ульрика Фредрика Паш, или по-домашнему Улла, до самого начала XIX века считалась одной из очень и очень немногих профессиональных художниц Швеции. Заметим, при этом, что жизнь ее пришлась на век XVIII, когда женщин-художниц можно было пересчитать по пальцам. Как истиная северянка и дочь своего века, Улла не была амбициозна. Довольно скупая биография ее брата, тоже художника, выглядит гораздо обширнее биографии сестры. И тем не менее, об Ульрике есть, что рассказать, и ее биография впечатляет гораздо больше, нежели биография ее брата.

Улла родилась в Стокгольме 10 июля 1735 года в семье художников. Ее отец, Лоренц Паш Старший был известным портретистом; о старшем брате поговорим отдельно; а дядя – Йохан Паш – являлся придворным художником, что уже само по себе было признанием его таланта.

Отец Ульрики, заметив у девочки талант к рисованию, начал обучать ее вместе с братом. О матери Ульрики сведений не сохранилось. Скорее всего, на тот момент она уже умерла. В 1750-х годах звезда отца-живописца начала закатываться, и финансовое положение семьи пришло в некоторый упадок. Брат в это время обучался за границей, а 15-летней Ульрике пришлось пойти в прислуги к одному из родственников по материнской линии.

Звучит, как начало драмы о несчастной сироте в доме у престарелого богача, однако на деле все было, мягко говоря, совсем не драматично. Улла была девушкой рано повзрослевшей, а потому – серьезной и ответственной. Во-вторых, родственник – это все же не чужой человек, а потому, зная девушку, нанял ее не простой служанкой, а экономкой. В руках экономки находилось ведение всего хозяйства, по сути, она была в доме хозяйкой. А в третьих, родственник оказался человеком дальновидным: увидев талант Уллы к живописи, он дал ей возможность в свободное время продолжать обучение.

Через несколько лет работы Ульрики стали пользоваться спросом, у нее появились свои клиенты, не только среди состоятельного среднего класса, но и даже в аристократических кругах. Ее благосостояние настолько улучшилось, что она уже могла почти полностью самостоятельно содержать свою семью. В 1766 году умирает отец, и Ульрика принимает решение открыть собственную студию. Решение оказалось настолько верным, что вернувшийся из-за границы брат был удивлен, найдя сестру вполне сложившейся профессиональной художницей с многообещающей клиентурой.

Ульрика предложила брату делить студию вместе с нею. Хозяйством в их небольшой семье занималась младшая сестра, Хелена София. Говорили, что она так же не была обделена талантом живописца, но предпочла посвятить себя дому. К сожалению, каких-то ее работ, если они и были, не сохранилось.

Портрет шведской королевы

С 1760 года Ульрика начинает писать портреты членов королевской семьи.

В интернете распростренен портрет шведской королевы Ульрики Элеоноры, который некоторые приписывают Улле. На самом деле, найти автора этого портрета мне не удалось, но им, точно, была не Ульрика Паш. Портрет королевы больше похож на карикатуру, списанную с работы Уллы.

Королева Ульрика Элеонора не блистала красотой, но при этом отличалась женственностью и утонченностью манер. Кроме того, она получила прекрасное образование и обладала сильным характером. Все это Улле удалось передать на портрете королевы. Сравните его с карикатурой, над которой смеются недальновидные веб-серферы, жадно муссирущие тему аристократического уродства по причине кровесмешения.

Портрет королевы Ульрики Элеоноры кисти Ульрики Фредрики Паш Карикатура на портрет Ульрики Элеоноры неизвестного художника

К слову приведу высказывание историка моды Галиной Иванкиной: «Когда я читаю, что, мол, у Николая II или у его супруги, равно как у ещё кого-нибудь из высшей аристократии — «черты вырождения», или «какие же все эти принцессы страшные», я понимаю, почему люди это пишут. Эти лица не связаны с ними, с критиками на генетическом уровне. Даже на социокультурном. Узкие лица с прямыми носами, без вульгарных губищ на пол-лица, длинные пальцы, высокие лбы — это противоестественно для почитателей молодой Памелы Андерсон.»

Первая женщина-академик

Престиж Ульрики, как портетистки, был довольно высок. Удивительное дело, но сама она вовсе не считала себя серьезной художницей, и всегда говорила, что просто зарабатывает себе на жизнь. Это могло бы показаться позой и ложной скромностью, если бы не один нюанс: работая в одной студии с братом, Ульрика, по словам исследователей, «помогала ему в исполнении некоторых деталей его портретов», а точнее – писала костюмы, ткани и драпировки, что казалось Лоренц скучным и неинтересным. Согласитесь, прорисовка таких деталей в создании портрета – вещь отнюдь немаловажная.

В возрасте 38 лет Ульрика была принята в недавно созданую Королевскую Академию свободных искусств. Она стала первой женшиной, избраной в число академиков. И хотя избрали ее в один день с братом, члены Академии дорожили ее вступлением в их ряды гораздо больше.

Карьера брата

У читателя могло сложиться превратное впечатление, поэтому поспешу объясниться. Лоренц Паш Младший вовсе не был плохим художником. Он получил богословское образование в Уппсале. Вернувшись в Стокгольм, обучался живописи у своего отца до 1752, когда отправился в Копенгаген, где проходил обучение в Датской королевской академии изящных искусств. Его учителями были такие видные живописцы, как Карл Густав Пило, Жак Франсуа Жозеф Сали и Иоганн Мартин Прайслер. В 1757 Лоренц Паш едет в Париж, где учится в Школе изящных искусств у Александра Рослина, Жана-Батиста Пьера, Луи-Мишеля ван Лоо, Франсуа Буше. Славу ему принесли многочисленные портреты членов королевской семьи, которые сейчас находятся в крупнейших музеях мира, в том числе в Эрмитаже.

Избрание его в Королевскую Академию искусств говорит о многом, пусть ее члены и ставили мастерство Ульрики выше.

Портрет королевы Софии-Магдалены Датской
Детский портрет короля Швеции Густава III Портрет короля Густава III Портрет королевы Софии-Магдалены Датской

Foto: Pica Pressfoto / TT /

Рассказы из шведской истории: Карл XII

Min sida Finns på Min sida
Dela

Сегодняшний наш рассказ - о короле Карле XII, основном противнике Петра I, его учителе, хотя учитель был младше ученика на 10 лет. "Первый грозный наш учитель", как назвал его Пушкин, король Карл заставил Петра стать Великим, набирая силу основать Санкт-Петербург назло надменному соседу, ему, королю Карлу.

В шведской истории нет человека, о котором бы говорили, писали и спорили так много и непримиримо, как о Карле XII. Это самая загадочная личность, и вклад воинственного короля в шведскую историю оценивается как грандиозный, но как с положительным, так и с отрицательным знаком. Итак, некоторые эпизоды из бурной жизни Карла XII - короля, полководца, человека.

Родился Карл в 1682-ом году. Его дед Карл 10-й, замечательный полководец, расширил в середине 17-го века границы Швеции до пределов необъятных.
Отец Карл 11-й укрепил шведское государство, стал самодержавным королем и реформировал армию, введя систему призыва и обучения солдат, не имевшую аналогов в Европе.
И мальчик Карл родился уже для миссии самодержавного короля. Он боготворил деда и отца и изучил в мельчайших деталях все их битвы и реформы. Военная наука была его любимым предметом, хотя он получил блестящее образование и в других областях.
Ему было 14 лет, когда умер его отец, а в пятнадцать он был признан совершеннолетним и стал полновластным самодержавным королем.
На церемонии коронации он принял присягу от представителей всех сословий, однако сам королевской присяги на верность народу, как это испокон веков было принято в Швеции, не дал. Ибо помазаник Божий отвечал не перед подданными, а перед Господом Богом.

Юность короля была короткой и весьма бурной. Он любил ходить на медведя, придумав новую методу: валил зверя при помощи дубины. Он выдумывал разные забавы вместе со своим зятем - герцогом Голштинским Фредриком Четвертым, мужем его старшей сестры. Вот что сообщает о нравах юного короля французский посланник в Стокгольме граф Даво, год 1698-й.

"Король Швеции всегда работает в своем кабинете, и когда он показывается - его вид всегда серьезный, даже строгий. Но когда он развлекается в задушевной компании - то хватает через край. 8 дней назад он вместе с герцогом Голштинским и еще двумя-тремя приятелями выбил камнями все окна в доме верховного маршала, расположенного напротив дворца. На следующий день они разломали все стулья, на которых сидят во время проповеди во дворце, так что когда проповедь началась - больше половины присутствующих были вынуждены стоять."

И пару недель спустя, тоже посол Франции граф Даво - королю Людовику 14-му:

"Король Карл и герцог Гольштинский забавлялись в королевской комнате тем, что отрубали головы у собак, телят и овец и выбрасывали их в окна на улицу, что вызывало великое возмущение в народе, это наблюдавшем."

Герцог Голштинский Фредрик был на 11 лет старше короля Карла и научил его многому. Например, стрелять вишневыми косточками в прохожих, выпив вино - бросать бокалы в стены, окна и куда придется. Они вдвоем на одном коне скакали в ночных рубашках по Стокгольму, срывали парик со старого риксмаршала, рвали одежды друг на друге и прочее. И всё это странным образом сочеталось с набожностью короля. Его характер, который стал причиной стольких событий и поворотов в судьбе всего королевства, уже четко определился в это время. Показателен один эпизод 1698-го года, о котором рассказывает историк, профессор Лундского университета Сверкер Уредссон.

Когда король Карл должен был решить судьбу шведского солдата, который вступил в связь с женщиной, не будучи на ней женатым, то король приговорил его к смертной казни. Его советники возразили, что это хороший солдат и такое наказание чересчур строгое. Тогда король сказал, что солдат нарушил одну из библейских заповедей, а их уж нужно нам соблюдать наверняка и жить всем в полном согласии с библией.
Королю Карлу в ту пору было всего 16 лет. История эта очень характерна для Карла XII и говорит о его жестких принципах:
он чрезвычайно набожен, советчиков не слушает никогда, решения принимает только сам, он прямолинеен и не идет ни на какие компромиссы.

Весть о начале военных действий против Швеции Карл получил во время охоты на медведя: король Польши и одновременно курфюрст Саксонский Август Второй без объявления войны вторгся в шведскую Лифляндию и осадил крупнейший тогда город шведского королевства - Ригу.
Затем датчане напали на дружественную Швеции Голштинию, а летом русский царь Петр обложил шведскую крепость Нарва. 17-тилетнему мальчику, королю Швеции, как оказалось противостояла мощная коалиция государств, у Швеции союзников не было.
Шел тысяча семисотый год. Так началась Северная война, которая в Швеции называется великой. Она продлится больше двадцати лет. Уйдя на эту войну, король Карл XII никогда больше не вернется в Стокгольм и проведет всю свою жизнь в войнах и походах.

Данию Карл 12-й вывел из войны единым махом, напав на Копенгаген. Под прикрытием своего и англо-голландского флота он высадился на острове Зеландия. Это было первое в его жизни сражение, и он так волновался, что бросился в воду еще до того, как его лодка достигла берега. В виду прямой угрозы Копенгагену почти без боя датский король подписал мир со Швецией.
Затем Карл решил разделаться с саксонцами и, переплыв Балтийское море, высадился в Лифляндии, в Пернове (теперешнем Пярну). К тому времени Август Второй по прозвищу Сильный, прослышав о датских событиях, снял осаду Риги.
И тут король Карл получает сообщение об осаде русскими Нарвы. И быстрым маршем с небольшим войском идет через Эстляндию на Нарву. Больше ста километров за пять дней, по бездорожью, по колено в грязи, под дождем и снегом. Вечером 18-го ноября и всю ночь шел дождь со снегом, а рано утром мокрым, голодным и измученным солдатам предстояло совершить то, что будут называть подвигом, самой поразительной победой за всю историю шведского оружия.

Шведов, неожиданно для противника подошедших к Нарве 19-го ноября 1700-го года, было по разным источникам от восьми до двенадцати тысяч человек. Им противостояло 35-тысячное русское войско. По сведениям шведов, русских было еще больше. Тем не менее король Карл отдал приказ атаковать.
Шведы под прикрытием тумана и метели внезапным ударом прорвали центр русских позиций, тысячи русских в полнейшем беспорядке бросились наутек, и после капитуляции русских пленных было так много, что из них шведы взяли и отвезли в Стокгольм только офицеров и генералов, а остальных отпустили.
Во время сражения король Карл вел себя героически, дерзко и даже бесшабашно. Лез в самое пекло, вел в бой и кавалерию, и пехоту. Под ним был убит конь, пулей ему сбило треуголку. Однажды он угодил в глубокую канаву, пытаясь ее перепрыгнуть на коне, и чуть не утонул. Его еле оттуда выташили, в трясине остались королевская шпага и сапог. Вечером, когда король снял свой шейный платок, то из него выпала мушкетная пуля - пуля застряла в платке. Отсюда берут начало многочисленные народные легенды о неуязвимости Карла 12 -го. О Нарве историк Василий Ключевский, мастер краткого афористического письма, пишет так:

"В злую ноябрьскую вьюгу король подкрался к русскому лагерю, и шведская восьмитысячная бригада разнесла русский корпус. Шведский восемнадцатилетний мальчик выражал полное удовольствие, что так легко выручил Нарву и весь генералитет в полон взял. Через 8 месяцев он таким же неожиданным нападением выручил Ригу, наголову разбив собиравшиеся осаждать ее саксонские и русские войска."

После фантастической победы под Нарвой имя молодого шведского короля прогремело на всю Европу. Но дальше начинается период, который тот же Василий Осипович Ключевский назвал "прерывистым взаимным кровососанием, которое длилось 7 лет". У нашего микрофона снова историк, профессор Сверкер Уредссон.

После первых громких побед Карла над русскими, датчанами и саксонцами советники короля были единого мнения о том, что теперь нужно заключать мир. С этим были согласны и великие державы: Англия, Франция, Нидерланды. Несогласен был только король Карл. Он полагал, что недостаточно еще наказал Августа Сильного за то, что тот без объявления войны напал на его владения.

И Карл 12-й потребовал от поляков, чтобы они избрали себе другого короля вместо Августа. Таким образом король Карл один, не слушая никого, решил начать войну в Польше, которой суждено было длиться целых 6 лет.
И эту длинную войну он вел в основном лишь для того чтобы сместить с престола одного человека. Он гонялся за Августом все эти годы по польским просторам, ненавидя Августа лютой ненавистью. В этом было и параноидальное упрямство, и что-то рыцарское: Август, убегавший от Карла как заяц, нарушил этические законы.

В письме к королю Франции Людовику 14-му Карл 12-й выразился таким образом об Августе: "Его поведение так позорно и гнусно, что заслуживает мщения от Бога и презрения всех благомыслящих людей." Карлу в конце-концов удалось согнать с польского престола Августа, и королем Польши стал ставленник Карла Станислав Лещинский.

Вот один примечательный эпизод того польско-саксонского периода, у микрофона снова Сверкер Уредссон.

Шведская армия победила в битве при Фрауштадте соединенные силы русских и саксонцев. Командовал шведами маршал Реншёльд. Даже те русские солдаты, которые сдались на милость победителя, были заколоты беспощадно. Их были тысячи. Их клали по два или три человека один на другого и закалывали копьями. Это позорное для шведской армии событие совсем не тронуло Карла 12-го. Он напротив сильно поздравлял маршала Реншёльда с победой и его особенно интересовало, на каком коне маршал участвовал в сражении.
Вот такую чрезвычайную холодность чувств можно было наблюдать у короля Карла неоднократно. Такая комбинация ребяческого воинского героизма в романтических формах и абсолютной нечувствительности к страданиям людей очень характерна для Карла 12-го.

Карл у 12 -му уже 25 лет, он в лучах славы, он наводит ужас на врагов, его благосклонности ищут монархи Европы. Год 1707-й, Саксония, где он стоит со своей армией. Вот какое впечатление производит он на английского дипломата Томаса Уэнтворса.

"Он высокий и статный, но безмерно грязный и запущенный. Его поведение более грубое, чем можно ожидать от столь молодого человека. Его светлокоричневые волосы очень сальные, и он никогда не причесывает их, кроме как пятернёй. Он присаживается без всяких церемоний у стола на любой стул, засовывает себе под подбородок салфетку и начинает еду с большого куска хлеба с маслом. С набитым ртом пьет он малохмельной напиток из большого старинного серебряного кубка. Каждый кусок мяса перемежает он хлебом с маслом, и масло размазывает он по хлебу пальцами. Он никогда не сидит за столом больше чем четверть часа. Ест как лошадь и не говорит ни слова. Возле его кровати лежит красивая позолоченная библия, и это единственная изысканная вещь среди его принадлежностей. Он очень капризный и упрямый, что является причиной опасений его союзников. Ибо он рискует своей жизнью и своей армией так же беспечно, как иные люди это делают на дуэли."

С того дня, когда началась война, то есть с марта 1700-го года, и до самой его смерти у Карла 12-го, насколько нам известно, женщин не было. Женщин он просто как бы не замечал. Он полагал, что офицер лучше исполняет свои обязанности, если ему не приходится тратить энергию на ухаживание за дамами. Свое отношение к браку король высказал и своей матери, и своему статс-секретарю Кастену Фейфу.

"Что касается меня, то я женюсь, когда Господь дарует нам мир. И тогда я буду искать жену, но не по причине государственных интересов. Я буду искать ту, которая будет действительно нравиться мне и которая, полагаю, сможет полюбить меня, так что я избегу участи держать дома женщину, которая по-французски называется метрессой, а по-шведски - шлюхой."

Шел 1707-й год, - продолжает Сверкер Уредссон. - А русские за это время уже успели захватить шведский город Ниен, на месте которого заложили и строили Санкт-Петербург. Взяли много других шведских крепостей в Прибалтике. И естественной целью Карла 12-го должны были теперь стать Эстляндия, Лифляндия, Ингерманландия и другие шведские провинции, которые нужно было вернуть.
Однако Карл и здесь решил один и по-своему: он пошел прямо на Москву.
Амбиции Карла, надо полагать, были такие: он хотел сместить с престола Петра так же, как сделал это с Августом. И, вероятно, возвести на царство в России своего ставленника. Однако об этом можно было только догадываться, ибо каковы были на самом деле его планы - не знал никто кроме него самого.

Страшно боялся этого человека и Петр Первый. Он даже не думал например, оборонять захваченные им в Курляндии шведские крепости в случае прихода туда шведского короля. Когда Карл двинулся на восток, в сторону Москвы - там уже проходила подготовка кк эвакуации. Но Карл неожиданно повернул на юг, на Украину.

Полтавская баталия, кардинально изменившая ход войны, тщательно и в деталях описана историками, воспета величайшим русским поэтом.

Напомним лишь ее результаты.
Превосходство русских в материальной части было подавляющим. Против сорокадвухтысячной русской армии в наступление шла двадцатитысячная армия шведов.
Шведский историк Петер Энглунд, исчисляя потери шведов в битве, приходит к выводу, что погиб или был захвачен в плен каждый второй швед. Что битву под Полтавой нужно отнести к самым кровавым сражениям за всю мировую историю, ибо в ней погибло 35 процентов шведской армии, а это намного больше, чем потери французов в битве при Ватерлоо. А на каждого убитого русского пришлось по 5 погибших шведов. Но самое главное - был сломлен дух шведской армии.

"Русское войско Петра уничтожило шведскую армию, то есть 30 тысяч отощавших, обносившихся, деморализованных шведов, которых затащил сюда 27-милетний скандинавский бродяга."

Василий Ключевский.

Сам Карл XII лишь чудом не был убит или не попал в плен под Полтавой. За 10 дней до сражения он был ранен в ногу: пуля попала ему в пятку, когда он под обстрелом осматривал позиции. Командование Полтавским сражением он поручил маршалу Реншёльду, а сам наблюдал с носилок. Раненого короля, лежавшего на носилках, постоянно окружала живая изгородь из его подданных. Большинство из них погибло под сокрушительным огнем. Из 24-х телохранителей-драбантов в живых осталось только трое. Но король всё же ускользнул, Богом ему было отпущено еще 9 лет жизни.

После Полтавы бежал Карл XII к своему другу турецкому султану и долгие годы затем жил в Турции, рядом с городом Бендеры (теперь он находится в Молдове), в построенном там шведами лагере Карлополис. Султана он уговаривал с переменным успехом начать войну с Россией. Но со временем надоел. И турецкие хозяева дали королю понять, что пора ему в дорогу. В противном случае придется его Каролополис подпалить. Но, как говорится, не на того напали. И вот 1-го февраля 1713-го года войско турецких янычар подошло к Карлополису. После артподготовки турки полезли со своими кривыми саблями через низкий оборонительный вал. В перестрелке король был что называется поцарапан - пуля чиркнула ему по носу и щеке. В королевском доме началось сражение на саблях. Король Карл драться умел, со своим отрядом он очистил дом, будучи лишь легко раненым в руку. Шведов в нем оставалось 40 человек. Тогда турки подожгли здание. Но король и теперь не имел охоты сдаваться. И здесь он нарушил обещание, данное им своей бабушке 13 лет назад: тогда он сказал, что никогда больше не притронется к вину. В горящем доме короля Карла измучила жажда, и он выпил единственную жидкость, которая была, - огромный кубок вина. Он велел открыть двери и в сопровождении своих каролинов первым выбежал из горящего дома с саблей и пистолетом, решив не даться в руки врага живым, но тут споткнулся о собственную шпору и упал. На него сразу навалились грудой турки, и на этом закончилась эта баталия, которая после была названа турецким словом "калабалик". Означает чудовищный беспорядок, свалка, драка, буйство. Прочно вошло в шведский язык и употребляется теперь не только в отношении этого события. Сразу после завершения этого калабалика пришла весть из Европы, что командующий шведскими войсками Магнус Стенбок одержал блистательную победу в Германии. И король Швеции снова превратился на время в дорогого гостя турецкого султана. Он пробыл в Турции еще полтора года и большую часть этого времени не вставал с кровати.

Король Карл не только воевал, но и занимался гражданскими делами, особенно в Турции, где у него было много времени. И хотя издалека это было делать гораздо труднее - всё же он провел несколько интересных экономических реформ. Профессор Оредссон снова у микрофона.

Карл XIIввел новую форму сбора налогов. И это была более справедливая система налогообложения, ибо касалась в равной степени всех сословий, в том числе и дворянского. Налогом на имущество, составлявшим 2 процента, облагались все подданные короля. Это была совершенно новая идея о равенстве сословий.

А какие экономические реформы Карла XII его пережили?

Почти никакие. Всё исчезло после его смерти. Однако одно из его детищ его пережило и существует поныне: это стокгольмский королевский дворец. Карл XII всегда очень интересовался строительством этого гигантского дворца, который возводился для того чтобы соответствовать своими масштабами великодержавной Швеции. Однако дворец этот был построен уже тогда, когда от шведского великодержавия ничего не осталось.

Но вернемся в Турцию. Была осень 1714-го года, когда Карл XII заторопился из туретчины на родину. При нем был паспорт на имя капитана Петера Фриска. И с границы Османской империи Карл XII , он же капитан Петер Фриск, поскакал верхом пол-Европы. Путь был неблизок. Он скакал через территории теперешних Румынии, Венгрии, Австрии и Германии. Умудрился преодолеть огромное расстояние всего за 14 дней. Это было неслыханным. В ворота шведской крепости в Штральзунде, куда он так спешил, его долго не впускали: не признали. (Штральзунд - на берегу Балтики в Германии, а тогда - шведское владение). Когда же короля впустили наконец, то он не смог идти в баню, а, присев в полном изнеможении, сразу заснул за столом. Когда его сонного раздевали, то сапоги невозможно было снять, их пришлось разрезать. Король не снимал сапог в течение шести дней.

Из Штральзунда Карл XII направился на юг Швеции, где расположился в городе Лунде и начал готовить захват Норвегии, которая принадлежала тогда Дании. Под стенами норвежской крепости Фредрикстен он и был убит пулей в висок в 1718 году. Кто стрелял в короля - свои или чужие - по-прежнему является загадкой.

В нашей передаче принимает участие профессор Упсальского университета Александр Кан.

Работая над своим знаменитым трудом о Карл е XII , Вольтер встречался со многими лицами, знавшими короля. И вот как Вольтер подводит в книге жизненный итог этого человека.

"Возможно, это был единственный из людей, не имевший слабостей. Добродетели героя доводил он до излишеств, так что становились они не менее опасными, чем противоположные им пороки. Твердость его обернулась упрямством, породившим все несчастия, случившиеся на Украине и задержавшие его на пять лет в Турции. Щедрость превратилась в расточительность, разорившую всю Швецию. Отвага, доведенная до безрассудства, послужила причиной его смерти. Великие его качества, любое из коих могло обессмертить другого государя, явились несчастием всего Королевства. Он никогда не нападал первым, но в своей мести проявлял скорее непримиримость, чем благоразумие. Беспощадный и к другим, и к самому себе, он столь же мало ценил жизнь подданных, как и свою собственную. Он был скорее неповторимой личностью, нежели великим человеком, достойным подражания. Жизнь его должна показать королям, насколько мирное и счастливое правление выше громкой славы завоевателя."

Карл XII погиб в возрасте тридцати шести лет. Сейчас он стоит, изваянный в бронзе, в центре шведской столицы, в парке Кунгстредгорден, и указывает шпагой на восток, в ту сторону, откуда идет угроза Швеции: на Россию.

Он погиб, обороняя свое королевство. Для этого он был воспитан и хорошо обучен начиная с пеленок. И пал жертвой системы, его создавшей.

Передачу из цикла "Рассказы из шведской истории" подготовил и вел Сергей Карлов, голос профессора Сверкера Уредссона озвучивал по-русски Максим Лапицкий. Всех вам благ, друзья, до встреч в эфире на волнах "Радио Швеция".

Передача была в эфире в феврале 2003 года, когда шла подготовка в празднованию 300-летия Санкт-Петербурга.

Charles XII and His Retreat to Bender

После поражения в Полтавской битве (1709), Карл XII был вынужден отступить в город Бендеры в Османской империи.

К онфликт, известный как Великая Северная война , начался в 1700 году. Король Швеции выступал против российского царя Петра Великого , датского короля Фредерика IV и курфюрста Саксонии Августа II . В то время как Дания и Саксония не представляли для Швеции большого интереса, с Россией и Петром Великим дело обстояло иначе. Самым тяжелым испытанием было известное сражение под Полтавой 27 июня 1709, когда 30000 шведов Карла XII были разбиты почти вдвое превосходящей армией Петра Великого. Русскими тогда были взяты несколько тысяч пленных, в то время как Карлу XII и его союзнику гетману Мазепе удалось спастись, перейдя границу Османской империи и прибыв в город Бендеры вместе с примерно 1500 войска.

Прибытие в Бендеры

Определенные трудности возникли при пересечении реки Буг, а королевскому конвою пришлось прибегнуть к покупке чрезвычайно дорогого, но, тем не менее, крайне необходимого продовольствия у Очаковского паши.

Карл XII достиг Бендер 1 августа 1709 года, где был с королевскими почестями принят своим другом сераскиром (генералом) Юсуф Пашой. Первоначально шведам предложили для проживания палатки, как это было обычно принято для военных лагерей того времени. В честь новых гостей гремели залпы орудий, и Юсуф Паша тепло приветствовал их от имени султана Ахмеда III , даже предлагая Карлу XII ключи от города и приглашая его жить в пределах городских стен.

Почему Карл XII оставался в Османской империи?

Если бы король Карл XII действительно хотел возвратиться в свои земли, трудно поверить, что он был бы остановлен. Продолжавшаяся Война за Испанское Наследство подходила к концу, а это означало, что внимание других европейских держав снова обратится лицом к Востоку, и, следовательно, к ограничению подъема Петра Великого.

Почти все великие державы при получении известий о его отступлении в Османскую империю предложили Карлу XII помощь: Франция предложила направить в Черное море корабль, чтобы доставить его домой, также и голландцы выдвинули подобное предложение; Австрия предложила ему, свободный проход через Венгрию и Священную Римскую империю. Но Карл XII отказался от всех этих предложений, возможно, в желании избежать позорного появления в своей столице, после того как в прошлом было достигнуто так много побед.

Петр Великий и сражение при Стэнилешти – Прутский поход (1711)

В 1711 к армии Петра Великого присоединилась армия молдавского господаря Дмитрия Кантемира. Вместе они потерпели поражение у Стенилешти на реке Прут (18-22 июля 1711 г.), о котором царь заметил, что это было точно так же, как поражение Карла XII при Полтаве.

Карл XII примчался в лагерь великого визиря Мехмед-паши Балтаджи и хана Девлет-Гирея II и поздравил их с большим войском, которое они собрали, заметив с иронией, что жаль, что такая великая армия на самом деле не вступит в битву. Он имел в виду мирный договор, условия которого были согласованы между Османской империей и русскими 21 июля 1711 года.

Отъезд Карла XII и возвращение в Швецию

Нарушение Петром Великим Прутского договора заставило Султана Ахмеда III сместить Мехмеда Балтаджи с должности великого визиря, на которую был назначен Юсуф Паша, государственный деятель, симпатизирующий Карлу XII.

Когда стало похоже, что будет новая война между Российской и Османской империями, был подписан новый договор, к большому разочарованию Карла XII. Он начал думать, что может быть настало время возвращаться в Швецию.

Но теперь польский король Август II Сильный и Петр Великий отказали ему в безопасном проходе. В то же время турки также не были готовы удовлетворить его возрастающие запросы (и эскорт 6000 сипахов [тяжелая кавалерия] и 30 000 татар плюс ссуда деньгами).

Таким образом, король Швеции Карл XII остался в Османской империи еще на 2 года.

О пребывании шведского короля в Бендерах замечательно написал В. Пикуль в исторической миниатюре «Железная Башка» после Полтавы» . Султан распорядился силой выпроводить Карла из Бендер, в ходе которого произошло вооруженное столкновение шведов с янычарами, т.н. «калабалык». Карл XII был арестован.

Первоначально, 12 февраля 1713 г.,он был «приглашен» в замок Демюрташ, около Адрианополя (сегодня Эдирне), откуда он отбыл 20 сентября 1714г. Пройдя Священную Римскую империю через Валахию всего за 15 дней, он прибыл в контролируемый Швецией Штральзунд в Померании, а затем и в саму Швецию.

А что стало с когда-то цветущей Швецией? Что застал Карл на родине после долгого своего отсутствия? Неурожаи, эпидемия чумы, войны и набеги выкосили население, а лучшие здоровые силы нации, оторванные от хлебных полей и железных рудников, погибали на полях битв, в снегах Сибири или на венецианских галерах…

Смерть Карла XII

В ноябре 1718 года Карл вторгся в Норвегию, принадлежавшую тогда датчанам. Его войска осадили крепость Фредрикстен. В ночь на 30 ноября Карл XII отправился осматривать работы по строительству осадных траншей и укреплений, и неожиданно был сражен пулей, попавшей прямо в висок. Смерть была мгновенной.

В ту минуту подле него находились только двое: Сигюр - его личный секретарь и Мегре, французский инженер. Пуля попала ему в правый висок; голова его запрокинулась, правый глаз вошел вовнутрь, а левый совсем выскочил из орбиты. При виде мертвого короля Мегре, оригинальный и холодный человек, не нашел ничего другого как сказать: «Комедия закончилась, пойдем ужинать».